“Эксперт-Урал” #10 (182) от 14 марта 2005 года.

Редакционная статья

Когда размышляют о цивилизационном пути России, сама собой возникает парадигма: Запад и Восток, Россия – посредине. Дальнейший ход размышлений в лучшем случае сводится к тому, что Россия – это особенная страна и ей отведена роль буфера между европейской и азиатской культурами. Крайний вариант: нам предлагают дружить со странами Юго-Восточной Азии, чтобы противостоять Западу в продвижении на Восток НАТО, а теперь еще и “оранжевой чумы”. Насаждение евразийской идеологии (страна не только связывает Запад и Восток, но и расползается в этих противоположных направлениях) как раз и определяет взятую у нас на вооружение тенденцию к государственному патернализму, унитаризму, политическому и экономическому монополизму. Нас исподволь приучают к тому, что евразийская доктрина развития – единственно возможная. Но это не так. Запад немонолитен, и принципиальных направлений цивилизационной рефлексии три: США, Европа и Китай. В условиях бурного развития коммуникаций возвести забор изоляционизма вряд ли удастся. Так с кем же нам по пути?

Начнем с Китая, перечислим лишь несколько фактов. Первый: наш могучий восточный сосед не забыл, что до середины XIX века владел территорией Амурской области и Уссурийского края. Второй: к 2025 году, по прогнозам ООН, численность граждан КНР достигнет 1,5 млрд человек (а население России убавится с 145 до 138 миллионов). Уже сегодня от 15 до 35% городского населения Китая – избыточная рабочая сила, к началу века в КНР насчитывалось около 250 млн безработных. Факт третий: в некоторые китайские рестораны на Дальнем Востоке России пускают только выходцев из Поднебесной. Китайцы с русскими не ассимилируются, живут обособленно. Табачок-то врозь.

США сегодня на распутье. “Из-за глобализации, за которой в конечном счете стоят США как экономическая система, ориентированная на использование свободных рыночных сил, все новые и новые капиталы бегут из развивающихся стран в Америку, а страны периферии и вовсе нищают”, – утверждает директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев. Однако эта, по словам Иноземцева, безответственная экономическая политика ударяет по самим США. В последние три-четыре года там издано сразу несколько серьезных исследований с пессимистическими или скептическими оценками: “Нужна ли Америке внешняя политика?” (Генри Киссинджер); “Смерть Запада” (Патрик Дж. Бьюкенен); “Закат Америки уже скоро” (Чарлз Капхен); “Кто мы?” (Самуил Хангтингтон), “Мыльный пузырь американского превосходства” (Джордж Сорос). Даже сторонник гегемонии США, раздражитель российских патриотов Збигнев Бжезинский поддался доминанте настроения и выпустил в прошлом году книгу “Выбор: господство или лидерство?”, где усомнился в возможности США господствовать над миром. Самуил Хангтингтон связывает грядущий упадок с кризисом идентичности: “На протяжении трех столетий стрежнем американской национальной идентичности была англо-американская культура. В конце двадцатого столетия этой культуре брошен вызов: новая волна иммигрантов из Азии и Латинской Америки, растущая популярность доктрин мультикультуризма, распространение испанского в качестве второго языка на территории США, утверждение групповых идентичностей, основанных на понятиях расы, этноса и пола…”.

В Европе тоже ищут путь, строят самосознание на отличиях от Америки. “С появлением на свет евро и возобладанием самонадеянной односторонности в американском подходе к международным проблемам отношения между США и Европой неизбежно становятся все более напряженными, – пишет британский социолог Уилл Хаттон в книге “Мир, в котором мы живем”. – Два крупнейших центра силы имеют разное видение того, как нужно управлять рыночной экономикой и обществом, как можно достичь величайших, поистине глобальных общественных благ и сохранить: мир, торговлю, содействие развитию, здоровье, чистую окружающую среду и безопасность”. Другими словами, сближаясь с Европой, Россия рискует испортить отношения с Америкой. Прислушаемся к аргументам разных лагерей. Постараемся нащупать верный выбор.

Европейская мечта

В конце февраля под эгидой Московской школы политических исследований состоялся III Пермский политический форум, посвященный взаимоотношениям России и Европы. Интеллектуальная элита сошлась на том, что будущее нашей страны больше ориентировано на Запад, конкретнее – на Европу

Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер в работе “Нужна ли Америке внешняя политика?” писал: “Спустя десять лет после поражения коммунизма Россия, несмотря на все западные призывы и многие миллиарды долларов помощи, столь же далека от нормально функционирующей рыночной экономики, как и от демократических институтов”. Правоту доктора Киссинджера подтверждают и дело ЮКОСа, и централизация механизмов государственного управления, и антирыночный характер экономических реформ.

Тем не менее руководство США официально аплодирует российскому президенту и его окружению. Россия, оставаясь относительно неблагополучной страной, входит в “большую восьмерку” экономически развитых государств. Зачем мировому гегемону дружить с нами?

Война – дружбе мать родна

Выступая на братиславском американо-российском саммите (он проходил в те же дни, что и Пермский политфорум), Джордж Буш исполнил любимую песню: “Мы договорились предпринять совместные усилия в войне с терроризмом, усилить контроль над переносными зенитными комплексами и самодельными взрывными устройствами. Я хочу сказать спасибо за это. На протяжении всего времени после 11 сентября Владимир Путин прекрасно понимал, что именно поставлено на карту. И каждая наша встреча с президентом Путиным – это интересный и конструктивный стратегический диалог, посвященный защите наших народов от террористических атак”. Друг Владимир вторил: “В ходе этого саммита мы согласовали совместные ориентиры для наращивания сотрудничества России и США на ближайшие годы. Прежде всего это борьба с угрозами и вызовами сегодняшнего дня, среди которых, разумеется, первое место отводится борьбе с терроризмом”.

Перспективы экономического сотрудничества оказались затронуты вскользь. “Я хочу поблагодарить президента Соединенных Штатов за серьезные импульсы, направленные на разрешение всех вопросов о присоединении России к ВТО. Абсолютно убежден в том, что не только российская, но и американская экономика заинтересована в позитивном решении этого вопроса”, – ограничился Владимир Путин. (Заметим, что насчет целесообразности форсирования членства России в ВТО можно еще поспорить.)Выходит, все, что по большому счету роднит Америку и Россию, – это война.

Современный международный терроризм, в отличие, например, от фашизма 40-х годов, мобилен и анонимен, а поэтому ждать скорой победы над ним не стоит. Именно это и прочит долговременную основу российско-американским отношениям. Соединенные Штаты, видимо, решили закрыть глаза на неблагополучную политическую атмосферу в России. Взамен можно беспрепятственно устанавливать военные базы в Средней Азии.

Но предыдущий исторический опыт не раз доказывал непрочность таких союзов. Дружба государств – членов антигитлеровской коалиции прекратилась с фултонской речью Уинстона Черчилля сразу по окончании Второй мировой войны, в марте 1946 года, когда бывший британский премьер-министр призвал англоязычные народы говорить с русскими с позиции силы. Так началась холодная война.

Блудная дочь Европы

Если с Соединенными Штатами Россию объединяют по преимуществу дела военные, то с Европой у нее больше точек соприкосновения в экономике. По данным федеральной службы госстатистики за 2004 год, в российскую экономику инвестировали именно европейские страны: Кипр (точнее, конечно, кипрские офшоры), Нидерланды, Люксембург, Германия, Великобритания, Франция. Совокупные объемы инвестиций Запада – почти 82 млрд долларов, доля США в них – всего 6,6 млрд долларов. Товарооборот со странами Евросоюза в прошлом году составил 115,916 млрд долларов (45,1% от объема внешнеторгового оборота РФ с основными партнерами), с США – только 9,8 млрд долларов (3,8%), с Китаем – 14,9 млрд долларов (5,8%).

Инвестиции и товарооборот – не единственное, что нас сближает. Передовая часть инфраструктуры нашей страны расположена в Европе. Вечный мост – языки, имеющие общую индоарийскую праоснову. Соответственно, и культура россиян, сколько бы в ней ни было азиатского, растет от европейских корней. Можно возразить: российская культура – патерналистская и соборная, в отличие от индивидуалистической европейской. Но это в большой степени надумано. Скажем, в германской культуре тоже сильно выражен культ отца, высоко ценится приверженность семье, иерархии, порядку. Именно в этой культуре, одновременно с большевистскими, воспитывались нацистские лидеры. Но патриархальная культура Германии не помешала ей стать членом Евросоюза.

В конце концов, в России народилось молодое поколение, которое с большим воодушевлением смотрит на Запад, чем на Восток.

Конечно, разногласий между Европой и Россией немало. Нас не ждут с распростертыми объятиями в Евросоюзе. И это понятно: наше политическое руководство не дает никаких намеков на то, что Россия хотела бы стать полноправным членом Евросоюза. Еще бы: придется передать часть полномочий из кремлевской крепости на реке Москве в Брюссель. В то же время, россиян не могут не раздражать продвижение НАТО на Восток и поблажки нацистам в странах Балтии, входящих в Евросоюз. Однако еще больше конфликтов, и куда более серьезных, заложено в программу будущих отношений России и самого могучего восточного соседа – Китая. Китай в перспективе – мировая держава с территориальными претензиями к России и более чем миллиардным населением. И уж совсем немного общего у нас и Индии с ее кастовой системой и закономерной нищетой подавляющего большинства населения. Про Северную Корею, эту антиутопическую фреску нашего прошлого, мы и вовсе промолчим.

Наши “патриоты” вопреки очевидному приносят в жертву идее (если не сказать – предрассудку) здоровый прагматизм, то впадая в славянофильство или евразийство, то воскрешая идеологию времен холодной войны. Нам непонятно, почему нельзя горячо любить Родину и при этом быть сторонником европейского пути ее развития. Всякая страна имеет свою специфику, но какой смысл возводить в ранг абсолюта отличия и гасить общие европейские черты?

Безусловно, не следует связывать себя навечно. Рациональнее следовать известной формуле британского дипломата и премьер-министра Генри Пальмерстона: нет вечных друзей и врагов, есть вечные интересы. Сегодня они связывают Россию с Европой.

Еврофильский подход для нашей цивилизации узковат

Вектором эволюции России должен стать Восток, считает генеральный директор Института экономических стратегий РАН Александр Агеев

– Александр Иванович, какую роль играет Россия в эпоху глобализации?

– По ряду характеристик мы, безусловно, сверхдержава. Это, к примеру, наша территория, нефтегазовый, транспортный, водный потенциалы и ядерные стратегические силы. По другим факторам мы – крупная мировая держава: в сфере обычных вооружений, технологических возможностей, человеческих ресурсов, образования, культуры, науки. Есть блок факторов, где мы заурядно слабы. Это прежде всего государственное управление и внешняя политика. Нынешнее место России неустойчиво. Но сама глобализация может развиваться и как нарастающая регионализация, и как хаотизация мирового пространства. Соответственно место России будет различно, как и баланс плюсов и минусов при каждом из этих сценариев событий.

– Много ли общего у России с США?

– Список жизненно важных интересов США, так или иначе затрагивающих Россию, включает тематику ядерной безопасности и торговли, нефтяного рынка, международного обмена услугами, наркотрафика, положения в Средней Азии и на Ближнем Востоке, ВТО, ПРО, а также весь ряд так называемых гуманитарных вопросов вплоть до проблем эмиграции. И нам не меньше, чем США, необходимы мир и стабильность (особенно на прилегающих к России и СНГ территориях), ограничение доступа к ракетным и ядерным технологиям и так далее. Но очевидно и то, что спектр российских интересов не может быть тождествен их американской иерархии. Надо помнить: американцы уважают сильных партнеров даже с иными, чем у них, взглядами на проблемы и презирают холуйствующую и вороватую публику. Любые напряжения в отношениях с США должны быть поводом для укрепления объективных основ нашей переговорной позиции и формирования долгосрочной стратегии.

– Россия лежит между Европой и Азией. С кем из них больше оснований для сотрудничества?

– Еврофильский подход для нашей цивилизации узковат. Россия объективно нуждается в сдвиге основного вектора эволюции на Восток. Именно там в этом веке будет находиться эпицентр мировой технологической, демографической и культурной эволюции. Мы – Евразия, и укрепление нашей конкурентоспособности в азиатском регионе на рынках высоких технологий и энергетики не менее значимо, чем удержание позиций в Европе.

– Сохранится ли в таком случае Россия как единое государство?

– Хотя массовое сознание сейчас, как заколдованное, предвкушает распад страны (по некоторым опросам, его ожидает больше половины россиян), это не означает неизбежности именно такого исхода. Он, несомненно, реален. При сохранении нынешнего курса во внутренней политике, макроэкономической и региональной, новая волна дезагрегации страны в той или иной форме, от конфедерализации до распада, покажется ряду элитных групп и даже социальных страт удобным средством решения своих проблем и утоления сиюминутных амбиций. Однако последствия распада будут непредсказуемы. Пока, несмотря на все наши претензии к системе власти, она, пусть и чудовищно, но справляется с функцией управления. Мы не “провалившееся государство”, как Руанда или Сомали. Но вопрос, какой выбрать способ управления большой страной, действительно серьезен. Унитарность во всем мире сменяется гибкими сетевыми формами управления. И нам, чем зомбировать самих себя угрозами распада, скорее следует распределить столичные функции более равномерно по всей территории, навалиться “всем миром” и создать еще несколько глобально значимых центров экономической жизни, например, в Екатеринбурге, Владивостоке, Новосибирске или Красноярске.

Постучаться в Европу

России не пристало ориентироваться на Китай и Индию, прилежных учеников западного мира, считает директор Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала “Свободная мысль-XXI” Владислав Иноземцев

– Владислав Леонидович, стратегический альянс России с Китаем и Индией – это правильно?

– Китай и Индия – это успешные, но все же развивающиеся, а не развитые страны. России не пристало ориентироваться на тех, кто сам выступает не более чем прилежным учеником западного мира. Хотите учиться – ориентируйтесь на Европу. Следует заметить, что ни Китай, ни Индия не нуждаются в России иначе как в поставщике сырья. А основными рынками сбыта их товаров остаются США и ЕС. Поэтому объективно союз не будет прочным. К тому же я не верю в возможность российского руководства строить отношения с Китаем и Индией, не нанося при этом ущерба связям с ЕС и США. А последние я считаю более важными.

– Что общего у России и США?

– Общего и мало, и много. В экономике – очень мало. В структуре российской внешней торговли на США приходится 2,9% оборота, и он не растет вот уже шесть лет. Инвестиционно Россия и США также практически не связаны. Но в политике наши власти соединяет, с одной стороны, обоюдное ощущение сверхдержавного статуса (насколько оно обосновано – другой вопрос), а с другой – желание двух президентов отвлечь внимание своих граждан от внутренних проблем (а их достаточно в обеих странах) посредством постоянной демагогии вокруг темы “международного терроризма”. Нуждами борьбы с этой, по сути, невидимой и неясной силой, можно оправдать многие самодурства и практически любые действия в политике и экономике.

– Вы нередко отмечаете, что глобализация – это замаскированная американизация. Получает ли Россия какие-то выгоды от этого процесса?

– Получает: посмотрите хотя бы на нефтяные цены, на приток в страну технологий, на возможности информационного обмена. Но глобализация опасна для правительств, потому что снижает степень их власти, дает корпорациям возможность напрямую воздействовать на экономики отдельных стран. Этого у нас и боятся, потому что не умеют жить и управлять в условиях, когда необходимо принимать во внимание массу объективных факторов, а не только собственные желания. Власти знают, как выкрутить руки российским предпринимателям, но не могут реализовать свои замыслы, когда приходится сталкиваться с современно мыслящими политиками из-за рубежа. Они знают, как собрать в стабилизационном фонде миллиарды долларов, но не могут использовать их на благо народа, обновить производственную инфраструктуру, обеспечить более высокий уровень жизни пенсионеров, высвободить энергию молодежи. Они рассуждают о России как о ядерной сверхдержаве, но не могут ни победить чеченских сепаратистов, ни договориться с ними.

– Страховкой от удушающих объятий США могла бы быть Европа. Но ждут ли нас там как полноправных партнеров?

– Конечно, не ждут. Но и вы вряд ли каждое утро ждете кого-то себе в гости. Обычно принято предупреждать о намерениях и стремлениях. Почему в Европе должны ждать Россию, да еще и в качестве потенциального члена ЕС, если наше правительство никогда не заявляло о том, что мы хотим вступить в Евросоюз? Вот Украина заявила недавно, что вступление в ЕС – ее приоритетная задача, и уже есть первая реакция. Ее, конечно, тоже пока не ждут, но сама перспектива уже не считается невозможной. Поэтому вопрос о будущем отношений между Россией и ЕС зависит в первую очередь от Москвы, а не от Брюсселя.

Интервью взял Евгений Сеньшин