“Экономические стратегии”, №01-2007, стр. 66-70

В последнее время средствами массовой информации активно муссируется тема эстонско-российских взаимоотношений, в очередной раз зашедших в тупик. Независимо от аргументации каждой стороны, очевидно, что без поиска новых путей для построения нормальных отношений между нашими государствами ситуация не изменится. В контексте этого поиска беседа главного редактора “ЭС” Александра Агеева с Чрезвычайным и Полномочным Послом Эстонской Республики Мариной Кальюранд, состоявшаяся в московской резиденции посла в канун Рождества, приобретает особое значение: не игнорируя “горячих” тем, но не акцентируя на них внимание, собеседники затрагивают ряд общечеловеческих вопросов – возможного базиса для создания новых связей между Россией и Эстонией.

Уважаемая госпожа Кальюранд, позвольте начать интервью с вопроса о Ваших впечатлениях. Вы были послом в Израиле, советником посла в Финляндии, а сейчас являетесь Чрезвычайным и Полномочным Послом Эстонской Республики в России. Очень разные страны, но, наверное, есть между ними и что-то общее?

Во-первых, в Израиле я не жила, послом в Израиле была, находясь в Таллинне и периодически посещая эту страну. Поэтому не могу сказать, что хорошо знаю Израиль. Финляндия – другое дело: финны и эстонцы очень близки по языку и культуре. Между двумя государствами существует паромное сообщение: полтора часа – и ты в Финляндии. Когда я там работала, у меня иногда возникало такое чувство, что я никуда не уезжала из Эстонии. Говорить и читать по-фински я научилась быстро, а вот писать было трудно – в финском очень сложная грамматика.

Финский считается одним из самых сложных языков в мире…

Для эстонца финский не представляет особой сложности: я его легко выучила, мой папа с детства говорил на этом языке. Может быть, поэтому в Финляндии я чувствовала себя почти как дома. Что же касается России, то, еще не будучи послом, я довольно часто приезжала сюда – и по работе, и как турист, и с мамой, и со школой, и со своими детьми. Но одно дело – приезжать и уезжать, а другое – стать москвичкой, пусть и ненадолго. Это значит ходить по магазинам, на рынок, в театры, общаться с людьми на улице. Если ты живешь и работаешь в стране или ее изучаешь, она навсегда остается у тебя в душе, в сердце. Нельзя сказать, что я отдала все свое сердце Финляндии, Израилю или России, это невозможно – сердца не хватит, но каждая из этих стран занимает в нем свое особое место. И хотя я уже не имею отношения к Финляндии или Израилю, но все равно слежу за новостями, интересуюсь тем, что там происходит. Знакомство с этими странами меня обогатило, у меня остались самые лучшие впечатления. То же самое могу сказать и о России. Жить в такой метрополии, как Москва, очень интересно.

Эстония теперь является членом Европейского союза и НАТО. Находясь в Москве, Вы воспринимаете себя как представителя Эстонии или более широкого сообщества государств?

Совершенно верно, Эстония – часть Европейского союза, член НАТО, и это накладывает определенный отпечаток на мою работу в Москве. Я представляю здесь не только свою страну, но в какой-то степени и ЕС, и НАТО. А это значит, что отношения между нашими государствами складываются на нескольких уровнях. Внешняя и внутренняя политика Эстонии соответствуют принципам и требованиям, которые выдвигает Европейский союз.

Как это ощущается на уровне эстонского общества? Что дало людям вступление в ЕС?

В 1918 г. Эстония стала независимым государством и частью европейской семьи. Собственно, эстонцы всегда были европейцами – и географически, и по культуре, и по мышлению, и по системе ценностей. Начиная с 1940 г. страна более чем на 50 лет была оторвана от Европы, а в 1991 г. снова вернулась в нее. Вступление в Евросоюз стало логическим продолжением этого процесса и в то же время огромным вызовом эстонскому обществу и государству. С самого начала было ясно, что Эстония ориентируется на европейские, трансатлантические ценности. Но трудно было сказать, как скоро мы сумеем подготовиться к вступлению в ЕС, – ведь нужно было перестроить и общество, и экономику. Евросоюз никому никаких поблажек не делает. Это клуб. Хочешь вступить в него – выполняй требования, копенгагенские критерии. В общих чертах это рыночная экономика, демократия и правовое государство. Прежде чем вступить в Евросоюз, мы провели референдум. Более 67% населения республики положительно ответили на вопрос о присоединении к ЕС. Процент небольшой. Вокруг этого было очень много эмоций: только что вышли из одного союза, а теперь присоединяемся к другому. Только что вернули свою независимость, и опять кто-то будет за нас решать нашу судьбу, на этот раз в Брюсселе. Нужно было уяснить, что Брюссель – это мы сами. Да, мы что-то отдаем, но получаем намного больше, на равных участвуем в решении важнейших мировых проблем: мирный процесс на Ближнем Востоке, легальная миграция из Африки в Евросоюз, экономическое развитие в Азии. В 1991 г. мы об это и подумать не могли. Тогда у нас было три приоритета: Евросоюз, НАТО, Евросоюз.

Евросоюз, НАТО, Евросоюз?

Да. В начале 1990-х гг. началась подготовка к вступлению в ЕС. Нам предстояло проделать огромную работу: привести в соответствие с копенгагенскими критериями законодательную базу, промышленность, сельское хозяйство, медицину, образование и т.д. Переговоры шли в течение нескольких лет. Этим занимались все министерства, кроме министерства обороны, которое в это время было занято вступлением в НАТО.

А имелись ли кадры для ведения таких переговоров?

Конечно, с кадрами было трудно. В 1991 г. все, в том числе и в сфере международных отношений, приходилось начинать с нуля. Ныне покойный президент Лейнард Мери выдвинул требование: в МИДе не должно быть ни одного дипломата с советским прошлым. Да в Советской Эстонии фактически и не имелось профессиональных дипломатов. Были три-четыре человека, которые встречали и провожали спортивные делегации. Почти ни у кого из нас не было дипломатической подготовки, но все мы имели высшее образование и в той или иной степени знали иностранные языки – без этого в МИДе делать нечего. Мы и сейчас испытываем потребность в людях, знающих иностранные языки, например арабский. Я пришла на работу в МИД в 1991 г. и была там сотрудником под номером 21, а сейчас нас 673. Как люди учились? На своих ошибках. Мы тогда не знали самого простого: как писать письма, как вести переговоры. Неоценимую помощь оказывали нам финские коллеги. Я, например, прочла несколько книг, в том числе и о том, как вести переговоры с Россией.

Интересно, и какие же?

Такие книги обычно пишут специалисты из США, Великобритании, Германии, т.е. из таких стран, которые разговаривают с Россией на равных и обсуждают глобальные проблемы. А нам предстояло обсудить вывод советских войск, льготы военным пенсионерам, которые остались на территории Эстонии, договор о границе и т.д. Эстония – маленькое государство, которое тогда только-только вышло из состава другого государства, с которым и нужно было вести переговоры. В начале мы чувствовали несколько высокомерное отношение к себе, и не только со стороны российских дипломатов. А сегодня, спустя 15 лет, могу сказать: наша дипломатическая служба – одна из наиболее профессиональных во всем Евросоюзе. Она мобильная, молодая, развивающаяся. Это служба быстрого реагирования.
Назовите, пожалуйста, три главных принципа успешного ведения переговоров.

Прежде всего нужно уважать партнера по переговорам, уметь его слушать и стараться понять. Успешные переговоры невозможны без изучения сути вопроса, привлечения специалистов.

Какие сейчас основные сложности в российско-эстонских отношениях?

Отношения между нашими странами осуществляются в широком спектре – от культуры и туризма до отношений на самом высоком политическом уровне. Я бы даже назвала их гармоничными отношениями. Однако в СМИ мало говорят о положительных аспектах этих отношений, зато охотно и часто подчеркивают отрицательные. Действительно, сегодня в России и Эстонии по-разному оценивают прошлое. Я имею в виду события 1940 и 1944 гг. Пятьдесят лет об этом нельзя было говорить правду. Я ни в коей мере не хочу преуменьшать заслуги тех, кто боролся против фашизма. Это были герои, и память их надо чтить. Но Вторая мировая война для Эстонии – это не только борьба с фашизмом. Для нас она закончилась советской оккупацией, насильственным присоединением к СССР. Хочу еще раз подчеркнуть: в любом споре важно умение выслушать другого и постараться его понять.

Способна ли российская сторона понять позицию Эстонии?

Я не могу сказать, что она игнорируется. Вы сами видите, что в СМИ ей уделяется очень много внимания. Может быть, для полноты картины иногда не хватает нашей точки зрения. Диалога как такового нет, есть отдельные монологи.

А пока нет диалога, отсутствует желание поговорить или хотя бы постараться понять, сдвигов не будет. Когда российское общество и официальные лица будут готовы конструктивно обсуждать эту проблему, сказать трудно. Это вопрос не завтрашнего и не послезавтрашнего дня, но я уверена, что такое время когда-нибудь наступит. А пока хочу повторить слова нашего президента: не надо зацикливаться на истории, давайте смотреть в будущее и устанавливать нормальные прагматичные отношения.

1918 г. – дата образования независимой Эстонии. А каковы древнейшие истоки эстонской нации?

Сами эстонцы о себе говорят: у нас тяжелое прошлое, мы 900 лет были рабами под властью разных государств. Я иногда смеюсь: все, кому не лень, приходили в Эстонию – и шведы, и датчане, и немцы, и русские. Национальное самосознание начало формироваться достаточно поздно – в конце XIX – начале XX в. Это было время возрождения эстонской культуры и языка. Кульминацией как раз и был 1918 г., когда провозгласили независимость Эстонии. В 2008 г. мы будем праздновать 90 лет эстонской государственности.

Как Вы думаете, исторический процесс идет через случайности или наша жизнь предопределена? Должна ли была Эстония с неизбежностью выйти из состава СССР или возможны были и другие варианты развития событий?

Трудно сказать. В 1991 г. для нас было важно восстановить свою независимость. Возможно, между Россией и независимой Эстонией могли бы сложиться более тесные экономические отношения. Но в 1990-х гг., признав суверенное эстонское государство, Россия нас не поддержала – у нас были проблемы с газом и с продовольствием. Нам пришлось устанавливать новые связи, искать новых союзников. Таким союзником прежде всего стал Запад. Это отдалило нас от России и еще больше привязало к Евросоюзу. ЕС сейчас в мире третья экономика. В этот успех внесли свою лепту и его новые члены. Экономика Эстонии в прошлом году развивалась очень успешно, ВВП вырос на 11%.

Это огромные, просто фантастические темпы роста!

Вступая в Евросоюз, мы думали, что достигнем средних показателей по ЕС за 30 лет. Сегодня очевидно, что это произойдет гораздо раньше.

А за счет чего стало возможным это экономическое чудо? В мире немногие экономики демонстрируют подобные темпы роста.

На следующий год прогнозируется рост ВВП в объеме 9-10%. Госбюджет на 2007 г. на 14 млрд эстонских крон, или 6 млрд долл. больше, чем бюджет 2006 г. Думаю, что вступление в ЕС таких новых развивающихся рынков, как Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехия и другие, было взаимовыгодным. Приняв в себя свежую кровь, новые идеи, Евросоюз стал быстрее развиваться, и от этого выиграли все. Даже если в начале и были какие-то страхи по поводу дешевой рабочей силы из Восточной Европы, то они не оправдались. Сегодня общеевропейский рынок для нас полностью открыт. Либеральные реформы начала 1990-х гг. дались нам нелегко – были талоны на продовольствие и на спички, – но это того стоило. Сегодня мы создали максимально открытую экономику, рассчитанную на привлечение инвестиций. Наша налоговая система – одна из самых щадящих в Европе.

И еще одна характерная черта современной Эстонии – полная информатизация.

Недавно я был в Эстонии, и меня это поразило: пенсионеры получают пенсии по кредитным карточкам, билеты можно заказать через Интернет.

Да, а пример показало наше правительство. Через Интернет мы отсылаем свои налоговые декларации, получаем зарплату, подаем заявления, таким же образом можно получить паспорт. Каждую неделю через Интернет я посылаю детям их карманные деньги. А недавно был принят закон, согласно которому через Интернет в Эстонии можно открыть свой бизнес.

По-моему, даже в ЕС такого больше нигде нет. Эстония лидирует в этом плане?

Да, наша страна – один из лидеров. Financial Times недавно охарактеризовала Эстонию как открытое и инновативное маленькое государство. Для нас это комплимент.

Вы упомянули о детях. Какие три правила воспитания, на Ваш взгляд, самые важные?

Я стараюсь всегда выслушать своих детей и понять их, хотя это иногда очень трудно. Мне бы хотелось, чтобы они задумались над такими вопросами: ради чего человек живет, куда стремится? От ответа на них зависит система ценностей, которой каждый из нас руководствуется в жизни. Хочу, чтобы они доверяли мне и мужу, знали, что семья их всегда поддержит и поможет. Я, конечно, даю им советы, но не навязываю своего мнения. Скажу откровенно, мне было очень приятно, что моя дочь поступила в тот же университет, который окончили я и мой супруг, но если бы она выбрала какой-нибудь другой вуз, мы бы ее точно так же поддержали. Это ее право. Мы не можем прожить жизнь за своих детей, не имеем права через них воплощать в жизнь свои нереализованные мечты. Детей надо воспринимать как равных, хотя иногда это очень сложно. И, что еще очень важно, – родители должны почаще говорить своим детям, как они их любят и гордятся ими.

Вы сказали ” ценности”. Какие ценности для Вас наиболее важны?

Это те общепринятые гуманитарные ценности, которые делают нашу жизнь осмысленной. Важно найти в жизни свое место, то место, где ты сможешь с максимальной отдачей делать свое дело и получать от этого удовольствие. На мой взгляд, это самое главное, а потом уже деньги, карьера и т.п. Вот это я и стараюсь объяснить своим детям.

Вы верите в судьбу?

В известном смысле верю, но думаю, что человеку всегда предоставляется возможность выбора. Этот выбор бывает легким или не очень, но он есть, и от него многое зависит. Знаете, как в сказке: направо пойдешь, коня потеряешь…

Вы руководите коллективом посольства, и прежде Вам приходилось руководить. Назовите три ключевые правила управления.

Во-первых, это смелость брать на себя ответственность. Во-вторых, доверие к коллегам, хотя всегда получается так, что кому-то доверяешь больше, кому-то меньше. Иногда получишь бумагу, посмотришь, кто ее составил, и уже знаешь, стоит ли ее читать. Помню, когда я только пришла в МИД, молодые сотрудники писали ноты с ошибками.

Я их заставляла по десять раз переписывать каждую ноту. Через полгода ошибок уже не было.

Так что в какой-то мере управление – это одновременно и воспитание. Здесь важен личный пример. Ведь сказано: судите меня по моим делам, а не по моим словам.

Что выражает Ваше отношение к жизни накануне Рождества?

У меня через два часа начинаются рождественские каникулы, и я думаю только о доме, о том, как буду праздновать Рождество в кругу семьи – моя мама, мой супруг, мои дети, мои собаки. В Рождество мы всегда сами выбираем в лесу елку, сами ее украшаем и кладем под нее подарки, хотя дети уже большие. Надеюсь, что выпадет снег и Рождество будет белое. Мы будем гулять, встречаться с друзьями, и я на время забуду о политике, о работе. Знаю, что посольство остается в надежных руках моих сотрудников, и у меня нет поводов для беспокойства.