Информационно-аналитический проект «Цикл бесед с Александром Агеевым о Великой Победе» реализуется как одна из инициатив ИНЭС по недопущению искажения роли нашей страны в борьбе с фашизмом и в мировой истории в целом. В беседах будут затронуты и проанализированы ключевые, но, как правило, не часто освещаемые в СМИ и литературе аспекты Второй мировой войны.

«Экономические причины Второй мировой войны» (часть 1)

Проще ли на расстоянии исторической дистанции оценивать причины Великой Отечественной войны, какие особенности исследования этого вопроса надо учитывать?

Не скажу что проще, однако у нас есть опыт исторической дистанции, а главное — сейчас выявилось множество причин, которые были латентными в то время. Хотя объяснения причин, которые были даны Сталиным на XVIII съезде ВКП(б) в 1939 году, остаются основой большинства нынешних оценок происхождения той войны. Методология исторических исследований изменилась за 70 лет отнюдь не революционно, но открыты к сегодняшнему дню многие ранее засекреченные архивы. И осмысление уроков ХХ века идет очень интенсивно.

На сегодняшний момент на Западе и в России сформировались диаметрально противоположные мнения о событиях, предшествовавших войне. Каков был реальный расклад сил, из чего он складывался?

Ответ на этот вопрос во многом кроется в понимании истоков и итогов Первой мировой войны. Джон Мейнард Кейнс написал работу, где проанализировал экономические последствия Версальского договора, он был чрезвычайно встревожен, потому что подобное создание стрессов для Германии, для ее руководства рано или поздно должно было просто взорваться ответными реваншистскими реакциями.

Сейчас мы не говорим о вине Германии в развязывании Первой мировой, она несомненна. Германия слишком хотела завоевать себе «место под солнцем», невзирая ни на чьи интересы. Но мы должны также понимать, что Германия стала одним из двух лидеров технологической волны, которая началась еще в конце XIX века. До этого Великобритания превратилась в мирового технологического, и валютно-финансового гегемона и удерживала этот статус. В ХIХ веке произошел переход на третий технологический уклад — это энергия пара, уголь, сеть военно-морских баз и коммуникационных узлов «жемчужин» Британской империи.

Население Великобритании к Первой мировой составляло 40 млн человек, но английские колонии при этом населяло 400 млн человек — это была глобальная империя. К 1913 году она подошла как несомненный мировой валютно-финансовый гегемон — именно фунт стерлингов лежал в основе мировых валютных резервов (более 80%) и, конечно же, вся мировая торговля была возможна только благодаря тому, что опиралась на твердую валюту, привязанную к золоту. Доходы, получаемые Британией от своих колоний, превосходили ее внутренние доходы. Однако технологически Великобритании дышали в спину США и Германия. Накануне этой первой военно-исторической драмы ХХ века разворачивалась борьба этих трех гегемонов: один будущий, один несостоявшийся и один уходящий, но всеми силами пытающийся удержать свое доминирование. Мы отвлекаемся от Франции — она была в то время слабее, а к России я еще вернусь.

Такой, по сути, возник расклад. Говоря публицистически, эти три игрока бились «за мировое господство». Но по экономической сути это была борьба за то, кто в итоге будет центром мировой экономики, и чьи валютные системы и, самое главное, правила торговли и инвестиций будут основой для будущего мироустройства. Великобритания в 1920-30-е годы шаг за шагом теряла свои позиции. Из-за поражения в Первой мировой войне Германия также была выброшена из этой технологической гонки.

Но нельзя «бульдозером сразу срыть» весь накопленный потенциал: заводы, фабрики, технологии, станки — они не вывозились во Францию и Великобританию, их больше интересовала военно-морская техника и в меньшей степени станочный парк и другие технологии. Народу немецкому, особенно высококвалифицированному, в такой ситуации податься было особенно некуда. Миграция шла, но США к концу 1920-х годов, подавленные своей «Великой депрессией», закрылись и для мигрантов, и для товаров. Возникала мощная реваншистская энергия униженной Германии, пружина еще больше сжималась.

Тем не менее, СССР и Германия не являлись противниками в полном смысле этого слова в предвоенный период?

Очень важный вопрос. В 1922 году Советская Россия и Германия совершили рывок навстречу друг другу. Это было Рапалльское соглашение, достигнутое в совершенно шоковом, неожиданном формате для всех, кто собрался в Генуе, прежде всего для Великобритании и Франции.

И Россия, и Германия находились в предельно ущемленном положении. Ущемление Германии заключалось в условиях Версальского договора, который настолько ее грабил, что это даже сегодня трудно вообразить! Германия должна была платить репарации, прежде всего Франции. Франция получала половину репараций, причем объем этих репараций в предназначенный интервал времени превышал ее (Германии) годовой ВВП. Это огромный объем. Германия лишалась полностью всех своих колоний, они становились подмандатными территориями от Лиги Наций, но управлялись они на самом деле другими «империалистическими хищниками». Германии запрещалось иметь вооруженные силы выше 100 тыс. солдат и 4 тыс. офицеров, у нее были полностью отобраны подводный флот, большая часть военно-морского флота, более половины рыболовных судов, большинство торговых судов. Была отобрана большая часть территорий (Лотарингия, Эльзас), а также территории, которые отошли в пользу Польши. И особенно болезненная вещь была связана с Данцигским коридором.

Россия претендовала на победу в Первой мировой войне, понеся колоссальные потери, прежде всего человеческие. Но ввиду разразившихся событий 1917 года и последовавшей Гражданской войны, отказа от всех союзнических договоренностей и обязательств царского правительства, также как и проигравшая в войне Германия, Россия выпала из этой игры и даже не была приглашена в Версаль на подписание договора. Важнейшая проблема была еще в том, что Россия и до Первой мировой войны не была технологическим лидером, у нас была высокая, говоря современным языком, импортозависимость, причем прежде всего по поставкам вооружений и военного имущества, мы даже патроны вынуждены были импортировать. Когда началась Первая мировая, система мировой торговли рухнула, началась инфляция, обесценивание денег, практически все страны «отвязались» от «золотого стандарта». Но за импортные поставки рассчитывались золотом. А основным поставщиком и оружия, и нефти как топливной основы для того военного столкновения были США. Лорд Керзон заметил, что «Европа приплыла к победе на волнах нефти», а нефть поставляли американцы.

Одна из причин, подрубивших экономические возможности России — закрытие Босфора и Дарданелл, возникла потому, что Турция как союзник Германии перекрыла пролив, а через эту «артерию» осуществлялось 70% зернового экспорта России. Это было существенно.

В 1920 году от промышленности у нас оставалось 13%, Россия была похожа на избитого до полусмерти человека, если представить те потери, которые мы понесли: Финляндия, бывшее польское царство, территории по линии Керзона… От страны огромные куски были «вырваны с мясом» и кровью, не говоря о внутреннем социальном напряжении. Как заметил еще в 1917 году до Октябрьской революции один очень проницательный начальник департамента экономического планирования МИД князь Урусов: «На самом деле такое ощущение, что мы уже перешли в четвертое измерение, а союзники находятся еще в третьем измерении. Нас Февральская и Октябрьская революция по отношению к войне в другое измерение поставили».

Поэтому в 1922 году действительно «два одиночества» встретились в Рапалло, чтобы каким-то образом противостоять разгулу «империалистических хищников». Германии нужны были рынки, и она их нашла. Она нашла их прежде всего среди «малых» стран Восточной Европы, которые образовались из «осколков» Австро-Венгрии, Османской и Российской империи. До этих стран не было дела, по большому счету, ни Франции, ни Великобритании, которые сами впали в большие долги, и главным источником, откуда они могли «состричь» всевозможные репарации, была, конечно же, Германия. Россия в тот момент вывернулась из тисков интервенции своих союзников и противников.

Между Россией и Германией началось очень плотное сотрудничество, оно было во многих аспектах тайным. Это объяснимо, это был общий интерес: укрепление обороноспособности России и восстановление военной мощи Германии, сохранение гражданских и военных кадров, опыта, технологий в условиях санаторных запретов. В Липецке, недалеко от Вольска, в Казани были развернуты соответствующие учебные центры в области авиации, химического оружия, танкостроения; там проходили стажировку немецкие офицеры совместно с нашими, то есть будущие противники, ставшие уже к тому времени полководцами, могли встречаться и в неформальной атмосфере общаться друг с другом. Это был период 1920-х годов. Сотрудничество такого плана было свернуто в 1933 году.

Кроме того, у нас было еще активное торгово-экономическое сотрудничество — Германия экспортировала очень нужное нам оборудование и технологии, оказывала техническую помощь. После прихода к власти Гитлера по некоторым направлениям сотрудничество прекратилось, по другим росло вплоть до 22 июня 1941 года.

Стоит сказать, что СССР провел индустриализацию в этот период. Она была бы невозможна без импорта оборудования, технологий и технического содействия. Прежде всего, со стороны Германии, а позднее и США. Было построено 9 тыс. заводов за это время! Это была очень тщательная, искушенная работа. Ведь важнейший способ одурачить несведущего партнера — это завысить цены и подсунуть устаревшее имущество. Недавно раскрыты документы с грифами «Совершенно секретно» и «Особой важности», где показано, как наши негоцианты или коммерсанты «рыскали» по всей Европе и выискивали необходимую технику. Мы знали, что нужно для восстановления совершенно избитой и разрушенной промышленности, планы были все сформированы, директивы очень детально давались.

Словом, сотрудничество России и Германии было достаточно естественным и взаимодополняемым. Несмотря на поражение в Первой мировой войне, Германия оставалась мировым технологическим лидером.

Какую роль в геополитической игре того периода играли США?

Изначально Лондон и Париж воспрепятствовали участию в европейских делах Соединенных Штатов. Правящие круги Великобритании и Франции рассматривали американцев как грубого геополитического «выскочку», а Вильсон с его планами для них был человеком странным. Известна сцена, когда Вильсон высказывался со своими известными пунктами, а Ллойд Джордж сидел, неприкрыто осматривая всех участников Парижской конференции с целью понять, какое это впечатление производит на них. Это, конечно же, было имперское пренебрежение к Соединенным Штатам, к бывшей британской колонии. Ни англичане, ни американцы не были готовы к рокировке. И хотя уже в 1913 году американцы технологически и по их вкладу в мировую экономику были готовы перенять роль мирового гегемона, по факту у них на это ушло 30 лет.

В период после Первой мировой войны сложилось очень плотное, открытое и закрытое сотрудничество, переплетение акционерного капитала, между американскими и немецкими фирмами. Известна связь фирмы IG Farbenindustrie с американцами, в частности, не без участия известных братьев Даллесов. Сотрудничество шло напрямую и более того, сохранялось даже в годы Второй мировой войны. Это был мощный химический концерн, сыгравший огромную роль в американо-немецком сотрудничестве в области и автомобилестроения, и тракторостроения, и химикатов, включая боеприпасы и синтетических нефть и каучук.

Именно американцы предложили «План Дауэса», предполагавший кредитование Германии, чтобы она могла исправно выплачивать репарации. План сближал Германию и Соединенные Штаты, позволял увеличить присутствие американского капитала. Роль многих таких известных людей, включая отца будущего президента Джона Кеннеди, здесь тоже была важной.

В общем, треугольник «Германия — США — Россия» интересно просматривался в то время. Картина была многомерной, вовсе не черно-белой.

Можно ли сказать, что Россия и США взрастили себе противника, подкармливали, можно сказать «забитого льва», который на них же потом и напал?

Это можно сказать с натяжкой. Американская позиция в отношении того, «как управлять миром» вела свою эволюцию. Они понимали, что растет их экономическая, технологическая мощь, что требуются новые рынки сбыта, что очень важно уйти от доктрины Монро (доктрина невмешательства США во внутренние дела Европы, ограничивающая экспансию США Западным полушарием). Американцы осознавали, что как-то нужно выстраивать политическую и экономическую мировую систему, опирающуюся на ключевых игроков в деле обеспечения безопасности и мировой торговли. И Россия, и Германия, и Китай американцами рассматривались как такие партнеры еще в ходе Первой мировой войны. Позиция, конечно, изменилась после февраля и тем более октября 1917 года. Когда началась Гражданская война, президент Вильсон вычеркнул Россию из списка возможных партнеров, и начали рассматриваться другие варианты, в том числе расчленение России и т.д.

Россия не могла быть вскармливающим Германию партнером, хотя бы потому, что мы были слабы. Внутренняя борьба в партии и Коминтерне шла как раз вокруг двух сценариев будущего: стать ли России топкой для разжигания мировой революции или строить социализм в одной стране. Победила сталинская линия, направленная на внутреннее сосредоточение и собирание ресурсов для собственного рывка. Единственное, что мы могли поставлять немцам — это сырье, лес и прочее. А что касается нашей заинтересованности в поставках технологий, опыта и технической помощи со стороны Германии, то она была даже более сильной, чем заинтересованность Германии в России.

У Гитлера был выбор. Свои экономические дефициты можно было либо купить, либо, если нет валюты, забрать силой. Более того, пока Рейх не раскрутил военную экономику, у Гитлера была иллюзия, что Германия способна обрести минерально-сырьевую самодостаточность. Но по мере роста всем стало ясно, что он выпадает по основным видам сырьевой обеспеченности: нужна была нефть, которая добывалась в Румынии, нужен был марганец, из-за которого Гитлеру пришлось думать и об Украине. Но главное — нужно было жизненное пространство, где поселились бы немецкие колонисты. Эти инициативы были поддержаны на высоком уровне власти Германии. Но это начинал не Гитлер, это начиналось за многие десятилетия до него. И Ратцель очень хорошо это понимал, и Хаусхофер. Такие панрегиональные идеи развивались. Считалось, что в основе «паневропейской идеи» — «германский дух», но есть и другие идеи: «паневразиатская идея», «панамериканская», «панафриканская», «панбританская идея». Все это Гитлер рассматривал. И куда дальше направлялось бы «острие» германской машины — вот это была ситуация не столь предопределенная, как мы иногда думаем.

Было пространство для дипломатической игры и у Сталина. Рассмотрение возможности альянса Германия — СССР — Япония — было головной болью для британской дипломатии и разведки…

Беседовал Артем Борголов

Продолжение следует…